( Март 2006 — сентябрь 2009) Неистощимость фантазии специалистов по рекламе меня порой вгоняет в легкий ступор. Как вы думаете, куда призывает нижеследующая фраза:

 «Прежде чем идти куда-либо еще…» (в смысле — приходите в первую очередь к нам)?

Tаким незатейливым образом народ зазывают на… старейшее монреальское кладбище.

***

Промозглый, тоскливый мартовский день. Стою у метро, жду автобуса и никак не могу смириться с мыслью, как же так, еще утром мы поминали человека за здравие, а вот сейчас, всего несколько часов спустя, я еду на панихиду. Автобуса все нет, я машинально вытаскиваю из сумки книгу и раз за разом пробегаю глазами по строчкам, не в силах сосредоточиться на наизусть знакомом тексте.

— Интересная книга, сестренка? — непроизвольно поднимаю глаза, оглядываюсь — кому это? Оказывается, мне, других «сестренок » в обозримых пределах не наблюдается. Зато на новоявленного «братишку» без улыбки смотреть невозможно — жизнерадостный дядька, с улыбкой во все лицо и нескрываемым доброжелательством в глазах, да еще сидящий на новеньком компьютерном стуле прямо на тротуаре, под сухим и колючим снегом.

Непроизвольно киваю ему, дескать, да, очень интересно.

— Вот увидишь, — продолжает незнакомец, — в конце наши обязательно победят и все закончится хорошо.

— Слышишь? Все обязательно будет хорошо, — с нажимом продолжает он, призывая в свидетели прочих ожидающих автобуса окоченевших граждан.

— Точно-точно, — хором подтверждает разом повеселевшая толпа.

Невольно улыбаюсь, подхваченная общим настроением. И куда девалась тоска? Осталась только легкая светлая грусть и уверенность — все обязательно будет хорошо.

***

Месяц спустя выхожу из дому в один из первых теплых солнечных дней. Напротив подъезда работяга выгружает из грузовичка краски, мастерки, замазку. Прохожу мимо него и…

— Слушай, как нам повезло-то сегодня! — дядька в перемазанном комбинезоне щурится на солнце, улыбаясь во весь рост.

— Ты только глянь, какой день чудесный, лето уже совсем.

Положим для лета такая температурка — натуральный дубняк, и зелени еше ни перышка не видно, но он так заразительно радуется, что не поддержать настроение я просто не могу.

— Точно, вот здорово, день просто великолепный, — улыбаюсь ему в ответ, слегка ускоряя шаг — вот-вот придет мой автобус.

— Счастливого тебе дня и успехов, пусто все будет вот так солнечно! — радостно несется мне в спину.

— Спасибо, и тебе! — машу в ответ. И совсем-совсем не удивляюсь потом, что день складывается просто как по заказу.

***

Три дня назад, Светлый понедельник. Стою на автобусной остановке в компании миниатюрной воздушной старушки-одуванчика. Мы уже успели обсудить мой нарядный костюм, который произвел на нее неизгладимое впечатление, выяснили, что обе едем в церкви, только по совсем разным делам. Я, как водится, на литургию, она — на отпевание невестки. Соображаю, что я не знаю, как и что в такой ситуации надо говорить по-французски, поэтому просто приношу свои соболезнования.

— Ой, что вы, — старушка вдруг вспыхивает, словно лампочку включили. — Огорчаться и грустить совсем-совсем не надо!
— ???
— Во-первых, моя невестка прожила прекрасную долгую жизнь, ей было 93 года, когда она скончалась. Во-вторых, она тихо и мирно отошла ко Господу. А в-третьих, пока она была жива, то она была одна, один человек. А теперь память о ней осталась в сердцах ее детей и внуков, а их ой сколько. Одних детей семеро, а прочих потомков и не сосчитать. Значит, ее вон во сколько раз больше стало, она же никуда от нас не ушла, она с нами, пока мы ее помним.

И дальше, до самого конца пути, на меня дождем сыплются вопросы — а что именно читают из Писания на православной Литургии, чем отличается православное причастие от католического, и, самое животрепещущее для моей спутницы, — есть ли у нас институт духовного патронажа? Кто помогает больным и немощным, только ли священники, или есть миряне, которые навещают, читают им вслух духовную литературу, помогают разобраться во всяких сложных вопросах… И очень бабушке грустно, что нет у нас такого, не принято… А еще она успевает восхититься нашими попутчиками-младенцами, сказать что-то доброе и ласковое их матерям, выходя из автобуса, шепнуть водителю-арабу что-то такое, от чего тот расцвел совершенно детской улыбкой.

— Счастливого вам дня, дорогая! Молитвенно с вами, — хрупкое солнечное чудо исчезает в дверях метро. А я стою, улыбаясь и недоумевая, как один человек за какие-то четверть часа успел согреть столь многих — словом, улыбкой, просто тем, что постоял рядом…

Вот такой он, мой Монреаль, который я нежно люблю…

***

Хороший город Монреаль, главное — не скучный. Вчера моим попутчиком в автобусе был молодой мужчина, одетый и причесанный по моде, если не ошибаюсь, времен Великой Французской Революции. Глухой высокий жилет, кружевные оборки на манжетах, узкие брюки, копна вьщихся волос… Чистый Шиллер да и только.

***

Коллеги выясняли между собой, действительно ли существует Кембриджский университет. Двумя голосами против одного решили, что таки да, есть такое учебное заведение. Правда, определить, в какой именно стране он находится, так и не смогли, но порешили, что статус у него, наверное, неплохой, не хуже канадских.

***

Узнала сегодня еще одно страшное квебекское ругательство — симония. Пользуются им в основном люди пятидесяти лет и старше.