— Леший тебя задери!

Василиса с раздражением топнула ногой в порядком запылившемся сафьяновом башмачке. Золотое яблоко безжизненно лежало на голубом блюдечке и не намеревалось двигаться ни посолонь, ни против оного. Не помогали никакие заклинания. Даже самые-самые тайные доставшиеся Василисе еще от прабабки Марьи Моревны.

Зеленые травянистые пятна на коленках, запутавшиеся в волосах засохшие дубовые листочки и мелкий мусор недвусмысленно свидетельствовали о том, что строптивое яблоко уже побывало во всех окрестных кустах, и доставать его оттуда девушке пришлось с изрядным трудом.

Василиса покосилась на солнце, к счастью, пока не поднявшееся до макушки чернеющих на горизонте елок и прикусила губу. Ничего не поделаешь, придется пойти на крайние меры, пока время позволяет. Нажав на кнопку селектора, она продиктовала секретарше Снегурочке несколько коротких фраз и вытащила из сумочки платиновую корпоративную кредитку.

Через несколько минут лес огласился ревом и грохотом. Это пошел на взлет трехглавый Змей Гаврилыч. На средней шее верхом сидел залихватски приосанившийся Иванушка – личный порученец Василисы. Левой рукой он накрепко сжимал карман кафтана, а правой небрежно помахивал, давая понять, что все будет тип-топ.

Василиса мерила шагами полянку. Двадцать два вдоль и семнадцать поперек. Эти цифры она уже вызубрила наизусть. Солнце начинало потихоньку клониться к закату. Снегурочка тоскливо маялась, так и не сумев уговорить начальницу пригубить хотя бы чарку кваса и отпробовать паштет из лосятины, присланный с дальнего болота теткой Кватильдой.

Наконец на горизонте появилась черная точка. Она стремительно приблизилась к лесу, и вскоре стали видны все три Змеевы головы и лихой чуб посыльного Иванушки. Когтистые лапы Гаврилыча цепко сжимали короб с нарисованным на них черным яблоком.

— Не вели казнить, вели слово молвить! – бухнулся Иван в ноги Василисе, опасливо прикрывая затылок ладонями. Кто ее знает, что она сделает? Начальница в гневе бывала крутехонька.

— Что такое? – нахмурилась Василиса. От опушки к Змею уже бежал Добрыня Никитич, готовясь принять доставленный груз.

— Не виноват я, — жалобно завыл Иванушка, осторожно отползая назад. – Это они меня одурачили… Я только когда мы взлетели разглядел, что яблоко надкусанное! Вороги, как есть вороги окаянные!

Дрожащим пальцем парень указал на короб. От яблока на картинке и впрямь кто-то отгрыз изрядный кусок. Иванушка зажмурился, ожидая взрыва гнева, и ушам своим не поверил. Василиса заливисто хохотала, уперев руки в крутые бока.

— Ну и простофиля ты, Иван, как есть дурак, — фыркнула она, наконец отсмеявшись.

Добрыня бережно принял у Змея короб, подивившись тому, какой он легкий. Словно и нет там ничего внутри, подумал вояка, аккуратно распаковывая лубяной короб и вытаскивая изнутри многочисленные комья пакли, щедро напиханные для защиты груза.

Наконец обнаружилось искомое – тонкая пластина размером в две добрынины ладони, а толщиной такая, плюнь – сломаешь. Василиса нетерпеливо отобрала у Добрыни пластину, положила ее на обширный дубовый пень и расщепила пополам. Добрыня с Иваном охнули, а Змей от неожиданности выпустил струйку пара и зашипел как опустевший огнетушитель.

Пластина меж тем не сломалась, а загорелась яркими огнями и человечьим голосом поздоровалась с Василисой. Потыкав в непривычные кнопки и сквозь зубы помянув недобрым словом Кощея и всех сродников его, девушка наконец совладала с заморской чудовиной.

Махнув сотрудникам рукой, чтобы не лезли в кадр, она привычным жестом поправила прическу, провела по носу лебяжьей пуховкой с рисовой пудрой, присланной на днях Императором Поднебесной и включила свою самую обаятельную улыбку.

Падающее за черные вершины гор солнце подсказало – пора. Василиса нажала на клавишу.

— Добрый день, дорогие друзья! Приветствую вас на международной творческой конференции «Лукоморье – 7526». Сегодня у нас с вами в гостях…