Некоторое время назад я задавала вопрос, так и оставшийся безответным. А именно — кого из бретонцев былых времен мы так или иначе знаем хотя бы по именам, если уж не по историям из жизни. Ну что ж, раз не дает ответа френдлента, буду потихоньку рассказывать сама.
Итак, Нант. Пожалуй, самым известным нантским уроженцем для нас был герой следующего четверостишия Вийона:
Где Элоиза, всех мудрей,
Та, за кого был дерзновенный
Пьер Абеляр лишен страстей
И сам ушел в приют священный?
Да-да, тот самый каноник Пьер Абеляр из Сен-Дени явился на свет в рыцарской семье в местечке Палле, к востоку от города Нанта. Отказавшись от права первородства и отеческого наследия в пользу младшего брата, уезал он в Париж, чтобы отдать себя наукам. Но, как известно, кроме наук случилась у него еще и страстная любовь с юной Элоизой. Сын Абеляра и Элоизы родился так же в Бретани, счастливые родители с ведома опекуна Элоизы каноника Фульбера сочетались законным браком.
А дальше произошла история темная, в разных источниках излагаемая очень и очень по-разному. Но финал ее, тем не менее, печален и неизменен. По наущению Фульбера наемные разбойники оскопили Абеляра, Элоиза была принуждена принять постриг в монастыре Аржантей под Парижем, а сам Абеляр, оправившись от раны, так же постригся в монахи в аббатстве Сен-Дени.
Что интересно, роман с Элоизой никоим образом не повлиял на репутацию Абеляра как теолога. А вот схоластическое учение его («понимаю, чтобы верить») дважды было осуждено соборами 1121 и 1140 годов. В результате Абеляр был принужден удалиться из Парижа, неоднократно менять убежища. И в итоге жизнь привела его обратно в Бретань, в монастырь св.Гильдазия Рюиского. Вот что он сам пишет о тяжких годах, фактически, своей ссылки:
«И вот, в то время когда я беспрестанно и мучительно переживал эти треволнения и подумывал уже в крайности искать христианского убежища у врагов Христа, я воспользовался случаем, который, как я ожидал, мог бы в известной мере уменьшить коварство моих недругов. Но я очутился в руках христиан, и даже монахов, несравненно более свирепых и скверных, чем язычники. В Бретани, в епископстве Ваннском, находился монастырь св.Гильдазия Рюиского, оставшийся без настоятеля вследствие его смерти; я был призван туда в качестве его преемника единогласным решением братии. На мое избрание было получено согласие владетеля той земли, а также без всякого труда и разрешение моего собственного аббата и братии. Таким образом, ненависть французов удалила меня на запад подобно тому, как ненависть римлян изгнала Иеронима на восток.>
Бог свидетель, я никогда не согласился бы на это избрание, если бы, как я сказал, у меня не было необходимости избавиться от беспрестанно переносимых мной притеснений. Область та действительно была варварской, языка ее жителей я не знал, постыдная и необузданная жизнь монахов в упомянутом монастыре была почти всем хорошо известна, а живущий в этой области народ, был диким и неукротимым. Подобно человеку, который, страшась занесенного над ним меча, бросается в пропасть и, отсрочив на секунду одну смерть, находит другую, я сознательно бросился от одной опасности к другой; и там, на берегу зловеще гудящего океана, достигнув границы земли и уже не имея возможности бежать дальше, я часто повторял в своих молитвах: «Взываю к тебе от конца земли в унынии сердца моего». Я думаю, теперь уже всем известно, какою тревогою терзалось мое сердце и днем и ночью при мысли о том, сколь непослушную братию принял я под свое управление и какая опасность угрожает поэтому и душе моей и моему телу. Для меня было совершенно ясно, что, если я буду заставлять этих людей вести в силу принесенных ими обетов соответствующую монашескому уставу жизнь, я сам не останусь в живых.
Если же я не буду по мере моих сил исполнять свои обязанности, то я буду достоин вечного осуждения. Один властитель, весьма могущественный в данной области, воспользовавшись беспорядками в этом монастыре, давно уже подчинил его себе и использовал все принадлежащие монастырю земли в своих интересах, а монахов притеснял, требуя от них исполнения более тяжких повинностей, чем те, которые требовались некогда от иудейских данников. Монахи настоятельно просили меня удовлетворить их повседневные нужды, но не имели никакого общего имущества, за счет которого я мог бы им помочь: каждый из монахов содержал сам себя, своих наложниц, сыновей и дочерей за счет средств, бывших некогда его собственными. Монахи радовались, когда видели, что от этого я испытываю тревогу, сами же крали и тащили все, что могли, стремясь, если я не справлюсь с управлением ими, заставить меня либо ослабить дисциплину, либо — совсем от них уйти. И так как жители той области были вообще беззаконниками и непокорными варварами, то не было там людей, к которым я мог бы обратиться за помощью; а нравы всех жителей той области были мне совсем чужды. Вне монастыря меня постоянно притесняли упомянутый властитель и его приспешники, а внутри монастыря против меня беспрестанно строила козни вся братия; так что сам ход событий показал, что именно ко мне применимы слова апостола: «Извне нападения, внутри — страхи«.
Что интересно, вернувшись через несколько лет обратно в Париж, Абеляр уже как священник поддерживал самые теплые отношения со своей бывшей женой Элоизой, ставшей к тому времени настоятельницей женской общины и заслужившей всеобщую любовь своей мудростью, добротой и светлым нравом. Задолго до изгнания он создал молельню Параклет, куда и переселил Элоизу с сестрами, когда на них обрушилась немилость священноначалия.
Последний из осудивших учение Абеляра соборов состоялся за два года до его смерти. На нем участники собора требовали от папы Иннокентия Второго анафемы Абеляру, сожжения его книг и запрещения ему писать и преподавать. Главное, чем каноник навлек на себя такие беды, было его учение о полной моральной ответственности человека за свои поступки — как добродетельные, так и греховные. Деятельность человека определяется его намерениями. Сам по себе ни один поступок не является ни добрым, ни злым. Все зависит от намерений.
В соответствии с этим Абеляр полагал, что язычники, которые преследовали Христа, не совершали никаких греховных действий, так как эти действия не находились в противоречии с их убеждениями. Не были греховны и античные философы, хотя и не являвшиеся сторонниками христианства, но действовавшие в соответствии со своими высокими моральными принципами.
Инициатор Собора, Бернар Клервосский, будуший св.Бернар, написал формальное обвинение Абеляра в ереси, которое было «озвучено» на суде Сансского собора. Абеляр готов был отстаивать свою точку зрения, но собор отказал ему в «милости слова».Лишенный возможности выступить, Абеляр был обвинен «как арианин за свое учение о Христе, как несторианин за учение о Св. Троице, как пелагианин за учение облагодати».
Сломленный нападками, Абеляр удалился в монастырь Клюни, где и скончался 21 апреля 1142 года. Элоиза похоронила его в Параклете.
Слева могила Абеляра и Элоизы на кладбище Пер-Лашез. Справа иллюстрация «Абеляр и Элоиза» из известнейшего средневекового «Романа о розе».
А у мальчика история тоже весьма интересная. Родился он в том же селении, что и его родитель, и получил весьма нетривиальное имя Астролябий. Выбрала имя Элоиза, потому что ей нравилось его значение «Притягивающий звезды». Правда, есть версия, что это имя — латинская анаграмма имени его отца.
Это как раз гравюра, изображающая молодую мать с малюткой Астролябием.
Когда Пьер с Элоизой вернулись в Париж, малыша оставили на попечении Денизы, сестры Абеляра. Достоверно известно, что по смерти бывшего мужа Элоиза ходатайствовала перед клюнийским аббатом, чтобы тот помог выхлопотать Астролябию пребенду, т.е. материальное содержание, получаемое духовным лицом (см. здесь).
Стало быть, в 25 лет Астролябий был уже клириком, как и его отец. Судя по сохранившимся архивным записям, десять лет спустя он был каноником первого бретонского цистерцианского монастыря в окрестностях Нанта.
Еще в архивах монастыря Hauterive в швейцарском кантоне Fribourg сохранилась запись о том, что в 1162 некий Астролябий стал четвертым (по хронологии) настоятелем этого аббатства. Учитывая, что имя это было уникальным, его Элоиза придумала сама, можно с высокой степенью вероятности предположить, что это именно ее сын.
И до сих пор монахи этого аббатства 5 августа отмечают день памяти аббата Астролябия, чей год смерти точно не известен. Сохранилась только информация о том, что в 1172 году настоятелем аббатства стал некий о.Гийом.
Кладбище Пер-Лашез, общее захоронение Элоизы и Абеляра
Дом каноника Фульбера
В этом доме к северу от Нотр-Дам по легенде жил каноник Фульбер, и там же тайно встречались Элоиза и Абеляр. Естественно, сам исторический дом не сохранился, его более-менее точная копия была возведена в середине 19 века. Двери, выходящие в сторону Сены, украшены скульптурными портретами легендарных любовников.
