Записки островитян — 5
Год 2001
Давненько не брал(а) я в руки шашек
… в середине января у Жени случился «месячник Ильи Муромца», т.е. неходячка полная, именуемая в медицинских кругах обострением грыжи позвоночного диска. Судя по всему, моего благоверного подкосила не в меру снежная зима вкупе с нерадивостью дворника. Как известно, чересчур усердные игры с лопатой отнюдь не способствуют крепости давно травмированной спины.
Кстати сказать, наша врачебно-страховочная эпопея заслуживает отдельной главы, только напишу я ее, когда эмоции окончательно улягутся. А то пока все наши попытки что-либо рассказать на эту тему заканчиваются тем, что мы с Женей начинаем шипеть и плеваться как два разгневанных кота. Достаточно сказать, что на больничном Женя был с 23 января по 23 февраля, а пособие от страховой компании мы получили только на Пасху.
Вообще говоря, ежели бы прошедшая зима была у нас заполнена делами сугубо медицинскими, все было не так уж страшно. На самом деле, как и полагается, на нас все свалилось, что называется, «до кучи». Ну-с, по порядку… Первой ласточкой надвигающегося веселья оказалась у меня на работе девушка Жозе. Отгуляв декретный отпуск, она рьяно взялась за работу, однако не прошло и полугода, как девушка начала хиреть и чахнуть.
В один «прекрасный» день неофармовская общественность была торжественно оповещена, что в начале лета в семье Готье вновь ожидается пополнение. Начальство сдержанно выматерилось, после чего всем оставшимся в строю гражданам было заявлено, что летом, наверное, очень может быть, у нас появится временная сотрудница. А пока чтоб не расслаблялись не смотря ни на что. На что смотреть не надо стало ясно очень скоро, поскольку Жозе в первых числах декабря слегла на сохранение и дала понять, что ближайшие полтора года возвращаться к станку не собирается.
Начальство с радостной улыбочкой заявило: «Девушки, вздрогнули! На подмогу пока не рассчитывайте» и разделило между мной и Натали всю нагрузку Жозе. В совокупности со всем тем, что на мне уже висело, этот воз потянул ровненько на 200% занятости. Однако зарплата при этом, почему-то, благополучно осталась на прежнем уровне. Более того, как раз той осенью на переаттестации любимый начальник выдал мне фразу, от которой до отвращения запахло давно забытым советским прошлым.
— У нас,- говорит, — теперь новая шкала зарплат. Пределы такие-то. Как видишь, твоя зарплата даже до нижнего предела не дотягивает, но ты не думай, я тебе ее все равно нормально не подниму – нам бюджет отдела не позволяет. Вот тебе твои две тысячи дополнительных и иди себе с миром.
Такой расклад мне окончательно не понравился, я даже начала заниматься рассылкой резюме по разным фирмам, но тут как раз слег Женя, потом еще из Москвы приехал в очередной отпуск дядюшка, так что жить стало просто некогда, не то что думать о смене работы. Потом настал совсем интересный период, когда Жене из-за больничного уже перестали платить зарплату, но еще никак не могли начать выплачивать пособие по болезни. «Микрософтовские деньги» начали настырно демонстрировать маячащую в начале марта финансовую дыру глубиной в пару тысяч. Призрак девяносто второго года явственно нарисовался в сгущающейся атмосфере, как вдруг…
В один прекрасный понедельник вечером позвонил мне Майкл. Тот самый наш бывший маркетолог, ставший вице-президентом конкурирующей фирмы и пригревший под крылом Женю и еще троих бывших наших сотрудников. Короче говоря, в ближайший четверг меня пригласили на интервью, поскольку Майкл создавал у себя на фирме новый сектор. Это была именно моя тематика, только в старой компании я как «шестеркой» была, так и должна была остаться ею, а здесь мне давали директорские полномочия и весь сектор на откуп.
Интервью, кстати сказать, оказалось весьма серьезное. Трехчасовое собеседование с президентом и вице-президентом компании плюс с представителем крупнейшего заказчика… Это было весело! В конце концов мы друг другу понравились, по поводу зарплаты разногласий тоже не возникло. Осталось последнее – проинформировать прежнее начальство о моем дезертирстве и дотерпеть последние две недели. В глубине души я надеялась, что у меня пропуск отберут так же быстро, как и у Жени. Не тут-то было…
Первые одиннадцать дней господа начальники искали мне замену, а потом мне пришлось в пожарном порядке натаскивать девочку, переведенную в наш отдел из лаборатории. Все это было весьма неприятно, поскольку самое главное начальство меня просто в упор перестало замечать. Подражая Жан-Люку, многие сотрудники либо вообще перестали здороваться, либо общались, но подальше от посторонних взглядов.
К счастью, всему рано или поздно приходит конец, так что и я получила наконец долгожданную свободу. Неделя передышки дома – и вперед, на новую работу. Ну а на новом месте, известное дело, первые недели особенно напряженные – пока войдешь в курс дела, пока себя зарекомендуешь как следует…
На самом деле, зимой у нас были не одни только гадости. Культурная жизнь, хотя и слабенькая, присутствовала тоже. Я не знаю, это во всех квебекских школах так, или только в нашей, но Митек с Костиком постоянно притаскивают какие-нибудь билеты, которыми их за что-нибудь награждают. Например, Митюха в качестве рождественского подарка получил билеты в центр Молсон на хоккейный матч. Предполагалось, что пойдут они вдвоем с папой, но женина спина эти планы нарушила. Пришлось маме «принимать удар на себя».
Болельщик из меня, прямо скажем, аховый. То есть, какие-то общие представления о процессе игры есть, но и только. Да и энтузиазма большого я в себе явно не находила. Но делать нечего – ребенок же не виноват, что маме влом. Самое интересное, что матч мне понравился. Немного мешало, правда, что он был весь нарезан на крошечные кусочки минут по 3-5, в промежутках между которыми народ активно потчевали рекламой и информацией самого разного рода. Ну и, конечно, очень трудно было без комментариев дяди Коли Озерова.
Считалось, что играют монреаль канадиенсы с вашингтон-кем-то там. На самом деле, судя по надписям на форме, играли наши с нашими. Гораздо логичнее, по моим понятиям, было бы встретить эти фамилии на матче «Спартак» — «Динамо» или ЦСКА – «Крылышки», но что поделаешь. Очевидно, учитывая национальный состав обеих сборных, звукооператор заполнял паузы в игре попеременно «Катюшей» и «Хава Нагилой». Кстати, что мне очень понравилось – это то, как грамотно каждые минут пятнадцать разряжали накапливающуюся в публике энергию. Как только болельщики начинали чуть-чуть электризоваться, объявлялась специальная музыкальная пауза, во время которой нужно было подпевать, топать и хлопать. Вроде бы небольшая хитрость, а очень эффективная. Быстренько прооравшись, народ терял агрессивность и переставал коситься на «неправильно» болеющих соседей. Так что ни о каких беспорядках после матча и речи не шло.
Оказывается, «болеть» на стадионе гораздо интереснее, чем по телевизору. Под конец трех с половиной часового матча мы с Митьком вошли в такой раж, что бурно обнимались, колотя друг друга по спинам, когда «наши-наши» выиграли у «наших-ихних». Да, голоса мы с ним тоже изрядно сорвали, что поделаешь.
Следующие хоккейные билеты раздобыл Костец. Мы на тот матч, к сожалению, пойти не смогли – были заранее приглашены к друзьям на новоселье. Так что отдали билеты еще одним друзьям, а о подробностях матча узнали потом из газет. Эта игра была благотворительной. На арене «Морис-Ришар» играла сборная полицейских против сборной монреальского «гороно». Вся прибыль от билетов и хоккейных сувениров (предполагали собрать 6 000, а получилось 10 000 долларов) пошла в фонд детей, больных лейкемией.
Потом настала очередь классической музыки. Костин класс, как и всех монреальских второклашек, еще осенью водили на концерт в зал «Вильфрид-Пельтье», после чего дети всю зиму рисовали картины на тему полученных впечатлений. Короче говоря, по итогам этого живописного конкурса наш ребенок получил первую премию – четыре билета в тот же самый концертный зал на программу, посвященную Вивальди. Как нас и предупреждали, мы приехали за полчаса до концерта, чтобы не пропустить вступительную часть. Музыканты монреальского симфонического оркестра встречали детей в фойе, рассказывали про свои инструменты, показывали, как на них играют, отвечали на любые вопросы.
Сам концерт был построен в форме небольшого драматического спектакля, одним из главных героев которого был Вивальди, а действие, весьма напряженное и насыщенное, происходило во время венецианского карнавала. Поскольку такие мелкие зрители еще совсем не двуязычные, каждую фразу артисты повторяли по-английски и по-французски, но это отнюдь не мешало, а даже придавало своеобразное очарование спектаклю.
Дети, а среди них были и совсем мелкие карапузы, слушали потрясающе! Вообще, на будущий год надо будет иметь в виду, что всю зиму по воскресеньям проходят концерты классической музыки для детей. Наши парни это любят. Во всяком случае, в этот раз они были очень недовольны, что концерт так быстро закончился.
Ну и, как полагается, «Снежный праздник» мы тоже пропустить не могли. Фотографии, правда, сделаны не мной, но я надеюсь, Миша на меня за нарушение авторских прав не обидится…
Особенности квебекского национального характера
Поскольку всевозможная общественность то тут, то там регулярно интересуется, что же такое Квебек и чем он от всей прочей Канады отличается, попробую набросать несколько зарисовок. Естественно, мнение мое — сугубо индивидуальное, да и на полноту картины отнюдь не претендует. Просто несколько моментальных снимков. Итак…
“Шершавым языком плаката” я здесь была вылизана не однажды. Из свеженького — попытка определить, что должен символизировать следующий шедевр рекламного искусства. На обочине дороги — красочный щит, изображающий нечто вроде здоровенной черной сливы. Подпись: “Спрячь задницу!” Что бы вы предположили на моем месте?
А вот и не угадали! Это всего-навсего напоминание горе-водителям, чтобы не забыли поменять лысые покрышки. И действительно, парочка облезлых колес несколько смахивает на …м-м-м… филейные части тела.
Предводительствуемые пацанами, мы совершили набеги в добрый десяток районных библиотек. Что характерно, в любой из них изрядное место отведено под всякого рода кулинарные пособия, тогда как справочники по рукоделию, весьма малочисленные, скромно ютятся где-то по углам. Что поделаешь, покушать здесь любят явно больше, нежели сотворить нечто своими руками.
Интересно, что бы вы подумали, услышав доносящиеся из соседнего офиса такие вот вопли (мужские и женские):
— Да ты глянь только, какой у него пенис!
— Вот и я говорю — здоровый!
— А лежит-то как красиво — все на виду!
Вот и опять не угадали — это вовсе не разнузданная оргия и не гипер-озабоченные девчушки, рассматривающие “Плейбой”. Просто очередная беременная девушка принесла распечатку своего ультразвукового обследования и восхищенные коллеги на все лады расхваливают ее будущего потомка.
А что случилось бы, скажем, на Торонтщине с боссом, произнесшим нижеследующий текст в адрес молоденькой сотрудницы:
— Ну что, моя проказница, сегодня ты была хорошей девочкой, поэтому можешь получить свою конфетку.
Боюсь, что ежели бы ему даже удалось избежать обвинений в харрасменте и абюзе, репутация его была бы подмочена навечно. В Квебеке — дело другое. Ситуация, на самом деле, совершенно банальная. Клиент, весьма довольный оказанными ему услугами, прислал коробку конфет. Вот шеф и угощал ими всех причастных к упомянутому сервису. И никто на него за формулировку не в обиде.
Ну, а то, что малейший повод для поцелуев с коллегами, в особенности — противоположного пола, будет немедленно использован — в этом вовсе сомневаться не приходится.
Опять же, не знаю, как там дело обстоит в англоговорящих провинциях с практически отсутствующим в современном языке обращением “ты”, но в Квебеке услышать обращение на “вы”, кроме как в банке или нотариальной конторе, от обслуживающего персонала — редкость невероятная. Даже звонящие по делу совершенно незнакомые клиенты у меня на работе через две минуты тоже переходят на “ты”.
Честно говоря, сначала я себя ощущала очень неуютно, потом потихоньку привыкла. Причем когда на “ты” обращаются люди примерно моего возраста — еще ничего. Но совершенный кондратий меня хватил в прошлом году в обувном магазине, когда аналогичным образом со мной общалась продавщица, которой было глубоко за … семьдесят! Мы с ней весьма душевно потрепались на самые разнообразные темы, в основном, весьма далекие от проблем обувной промышленности. Бабуля держалась так, будто знает меня еще с пеленок. Я чуть было не заподозрила, что она меня с кем-то спутала, но дальнейшее наблюдение показало, что подобным образом она общалась со всеми покупателями.
Так что теперь на “тыканье” парикмахеров, портних, кассиров, таксистов и пр. я уже реагирую спокойно. Одно время я пыталась тешить себя версией, что в мои 36 они все меня принимают за подростка, но, увы, эту теорию приходится отбросить как несостоятельную. Поскольку Константиныч, которому тоже все “тыкают”, на подростка смахивает еще меньше, остается признать, что просто у них тут так принято.
Кстати, вот что обычно выводит из душевного равновесия заезжих торонтуйцев — это стопроцентная доступность пива, да и вина тоже, в любом месте и в любое время дня и ночи. Помнится, кто-то из наших гостей высказал много всего интересного по поводу канадской алкогольной политики. А взволновался бедолага из-за сущего пустяка — обнаружил у нас на кухне объявление соседнего дежурного магазина о бесплатной доставке на дом любых продуктов и напитков 24 часа в сутки. Причем заказать это безобразие можно просто по телефону…
Вот еще свеженькие примеры.
Информационная передача по одному из квебекских каналов. В студии четверо ведущих — два парня и две девицы. У каждого свой сюжет, видеоролик и все такое прочее. Три сюжета вполне банальны, зато четвертый заставляет проснуться даже самых квелых зрителей. Тема весьма животрепещущая — новинки в области мужского исподнего. Жизнерадостному журналюге мало видеоинтервью с торговцами и производителями — он еще и в студию притащил десятка два различных образцов, бОльшую часть из которых к восторгу коллег он вытащил из собственных штанов. И вот вся четверка активно включается в сравнение фасончиков, тканей, расцветок… Оказалось, в нынешнем сезоне всем уважающим себя мужикам полагается носить спецтрусы из какого-то нового полимерного волокна. Этот шедевр портновского искусства, сшитый, опять же, по сверх особенным выкройкам, создает какие-то невероятные спецэффекты на фигуре обладателя, в результате чего, естественно, репутация завзятого сердцееда ему гарантирована. Ну и цена за такое счастье вполне умеренная — всего-то сотня долларов, и все дамы ваши…
Кто синтетику не любит, может удовольствоваться боксерскими панталончиками из натурального шелка за совсем смешные деньги — 58 долларов и проветривайся на здоровье. Дети мои по малолетству такое разнообразие пока не оценили и запали на классический фасончик от Кельвина Кляйна. Совсем дешевка — тридцатка за пару. Щас, как же…
Короче говоря, жить в Квебеке весело — и это самое главное!
Это, кстати, совсем не то, что вы подумали, а всего-навсего реклама одного из сортов местного эля.
Особенности квебекского национального характера – 2
Нет, что ни говори, а Квебек на Россию похож, и даже очень. Причем роль «наших» во всех аспектах квебекской повседневной жизни еще недостаточно изучена…
Во всяком случае, я совершенно уверена, что в среду « street fashion » дизайнеров кто-то из «наших» затесался точно. Иначе почему вот уже третий год подряд вся квебекская молодежь от пяти до тридцати пяти с упоением носит брюки имени Геши? Да-да, те самые, которые легким движением руки превращаются в элегантные шорты. Кстати, по переменчивому монреальскому климату одежка вполне подходящая.
Про популярное местное лекарство от простуды «Дристан» не писал, наверное, только ленивый. Причем препарат существует в виде нескольких лекарственных форм – таблетки, полоскания, спрей для горла и т.п. Но это еще не самое страшное. А вот как насчет свечей от ангины? Канадские фармакологи рекомендуют. Так что не стоит говорить, что только в России лечат гланды через задницу.
Поскольку работаем мы с Женей в фармацевтической промышленности, сталкиваться приходится с задачами разнообразными, иногда даже пикантными. Например, этим летом начальство с большим трудом уговорило одного клиента отменить часть анализов на присланном нам образце. Ограничились визуальным осмотром и какими-то простенькими манипуляциями типа взвешивания. А ведь изначально предполагалось, что нашему крепкому коллективу предстоит надуть воздухом ДВЕ ТЫСЯЧИ ПРЕЗЕРВАТИВОВ.
Народ страшно веселился, представляя, на какой дурдом станет похожа наша контора, учитывая, что пресловутые изделия имелись четырех цветов – синие, красные, черные и розовые. С следующий раз обещают еще желтеньких прислать и зеленых.
Вообще, тем, кто пока не по нашу сторону океана, лучше потренироваться заранее, защитить психику. А то получится как с двумя моими знакомыми, которые здесь уже больше года, а все в обморок падают от вполне невинных квебекских выражений.
Вот, например, самая обычная ситуация. Жарко. Кондиционер барахлит, так что народ потихоньку потеет и злится. И тут секретарша, хрупкое, эфемерное создание примерно сорока годков от роду, произносит : «Ой, ребята, что-то мне сегодня жарко. Наверное, ранний климакс начался!». И на недоуменно-возмущенный вопрос мужской части офиса повторяет : «Вы что, не знаете, что такое климакс?! Это менопауза такая!» (Кроме меня все остальные присутствующие – стопроцентные аборигены).
Или – обычнейшая сценка в лаборатории. Девочка-лаборант нервно ерзает у экрана прибора, в конце концов вскакивает и с воплем : «Мальчики, приглядите за хроматографом – я писать пошла!» уносится в сторону туалета, практически наверняка – мужского, он ближе.
Так что обычный квебекуй – он тот же ребенок. Только крупнее.
И еще одна национальная квебекская традиция неизменно ставит меня в тупик. Ну почему они торты всегда едят только вилками?! Причем тортик обычно еще чем-то обильно полит. Можете себе представить, как симпатично капает этот сироп через зубья вилки?
Мне в последнее время в силу служебных обязанностей пришлось посетить немало ресторанов. Так вот, вилки подавали к десерту всюду, включая четырехзвездочные Хилтон и Шератон. Единственным исключением стал закрытый бизнес-клуб, где руководство нашей фирмы устроило вечеринку для совета директоров и главных спонсоров. Я была тронута до глубины души, обнаружив у своего прибора почти забытую чайную ложечку…
Кстати, о клубе. Хотя заведение претендовало на статус традиционного английского клуба, любой англичанин, я думаю, просто тихо удавился бы, случись ему в данное заведение попасть. Я, наивная, начитавшись Голсуорси и прочих английских бытописателей, припасла для вечеринки «правильное» вечернее платье, каблуки немеряные и прочий дизайн в подобном роде. Как оказалось, из дам единственной, пришедшей в платье, была я. Остальные девушки смело блистали обычными деловыми костюмами а то и просто брючками с трикотажной маечкой. Одетых «к месту» мужчин оказалось больше – аж трое из восемнадцати, одним из них, естественно, был Женя).
В общем, я окончательно укрепилась во мнении, что Квебек – место исключительно демократичное и дурацких условностей лишенное напрочь.
Годовой отчет
Год нынешний явно проходил у нас под знаком бобра. Родоначальником бобрового безумия, вообще говоря, явился Михрютка. Он еще по весне, после своего первого канадского кемпинга, настолько воодушевил всех знакомых рассказами на тему «Вы слыхали, как пищат бобры?», что выбора у нас, по большому счету, не оставалось. В итоге, каждое встречное озерко подробно исследовалось на предмет нахождения бобровых хаток. Увы, нам не повезло – бобрового писка мы так и не услышали. Зато Константиныч посетил звероведческую экскурсию на Ямаске, после чего порадовал общественность легендами об ископаемых бобрах, которые некогда водились на монреальщине. По слухам, эти милые зверушки достигали трех метров в холке, а их домостроительные успехи были поистине фантастическими, учитывая габариты тогдашней фауны. Осталось тихо порадоваться, что их потомки сильно измельчали, поскольку даже один мелкий бобрик умудрился нынешним летом надолго вывести из строя один из ямаскинских паркингов, запрудив ручеек и направив всю воду аккурат на стоянку.
Уже под самый конец сезона мы набрели на совершенно потрясающее озеро. Судя по всему, над ним потрудилось не одно поколение местных бобров, ибо на озере, именуемом, кстати, Чертовым, высился каскад из пяти плотин! Ну чистый Днепрогэс… Правда, тамошние бобры оказались, как бы это сказать помягче, весьма похожи на персонажа одного известного анекдота, автора фразы «А что не съем, то понадкусю!» . Ибо по берегам не было ни одного ненадкушенного дерева! Так что в семействе нашем эти места получили название «Озеро сумасшедшего бобра».
А вообще, нынешние лето и осень выдались потрясающие. Солнце, тепло, дождей мало, и те в основном в рабочие дни, – само собой, все выходные до конца октября мы проводили в горах. Даже отважились наконец собирать грибы, хотя не все они похожи на наши российские. Но ничего, с определителем дело пошло веселее. Да и опята – они и в Канаде опята. На последнюю в сезоне грибную вылазку Женя отправился один, поскольку ни дети, ни я не рискнули откапывать добычу из-под свежевыпавшего снега. Тем не менее, Константиныч вернулся страшно довольный, с большой добычей и классными фотографиями. Действительно, пришлось грибы от снега отряхивать…
Развлекухи-развлекухами, а работать и учиться иногда тоже приходится. По осени наш младшенький заявил, что жить в нашем семействе нормальному человеку невозможно. Куда ни плюнь, попадешь в начальника. И вправду, мы с Женей – оба завотделами, Митька – член совета школы, редактор им же созданного школьного журнала. Осталось искренне посочувствовать малому, который себя явно относит к людям нормальным и ни на какие руководящие посты баллотироваться не хочет категорически. Пожалуй, он прав. Во всяком случае, головной боли явно меньше. Это я в полной мере на себе прочувствовала. Моя спокойная жизнь закончилась в тот момент, когда верховному руководству пришла в голову светлая мысль создать на фирме клиентскую службу, а меня назначить ее начальником.
Итак… В феврале мы с Женей восстановили наш семейно-служебный тандем. Приблизительно о ту же пору начальство затеяло Великий Ремонт. То есть, сначала предполагалось построить нашей конторе новое здание, но потом что-то там не сложилось и направление главного удара сместилось значительно ближе. Исторически наше здание занимали две фирмы: наша и Сосед, которому помимо половины корпуса принадлежал еще здоровенный цех-пристройка. Этот самый Сосед зимой очень удачно обанкротился, продался кому-то еще и с лета должен был перебраться в Альберту. Господа начальство времени не теряли, быстренько прикупили освобождающиеся площади и начали их переоборудовать.
К моменту моего прихода все планы касательно первой фазы были утверждены. Собственно, заключались они в переоборудовании части первого этажа под раздевалку, кафетерий и ресепшн и создании «из воздуха», то есть, за счет разделения перекрытиями части цеха, нескольких комнат на втором этаже.
С первым этажом больших проблем не возникло, если не считать того, что при отделке кафетерия работяги каким-то образом вскрыли старый отстойник, куда лет десять-пятнадцать назад сливались все жидкие отходы химической и микробиологической лабораторий. Как можно догадаться, запахло отнюдь не розами, так что пришлось в срочном порядке вызывать соответствующие службы, которые битых три дня вычищали и дезодорировали эту клоаку. Как можно опять же догадаться, домой в эти дни никого-таки не отпустили. Так что можно считать, что свою газовую атаку под Ипром мы пережили, причем без всяких противогазов.
Кафетерий, кстати, получился очень славный. Особую популярность у народа получил его дальний конец, немедленно прозванный альковом. Для наиболее полноценного отдыха членов коллектива, замученных наукой, в нем установили несколько мягчайших кожаных диванов глубокого зеленого цвета и отделили этот уютный уголок от остального помещения полупрозрачной занавеской нежного персикового цвета.
Для пущего комфорта небольшой закуток между корпусами превратили в симпатичный внутренний дворик, установив совершенно декадентские, наглухо запертые ворота, почему-то навевающие мне одновременно ностальгию по решетке Летнего сада и ассоциации со слесарем-интеллигентом В.М.Полесовым. Этот дворик поначалу прозвали патио, что вызвало нервную реакцию некоторых представителей славного СНГовья в нашей конторе (замечу к слову, что нас таких пятеро). Во всяком случае, фразы типа:
— Ну ладно, я пошел в патио.
— В КУДА?!
одно время звучали постоянно, потом народ попривык и чужеземное слово заменил родным и привычным «наружу», т.е. dehors.
— Ты где сегодня обедал, в кафетерии?
— Да нет, снаружи.
Больше с нижней частью конторы приключений пока не было, зато второй этаж вот уже много месяцев служит источником разнообразнейших эмоций.
Гладко было на бумаге… Зато когда пришли братья-пролетарии и ударно взялись за работу, сюрпризы посыпались как из дырявого мешка. Первым делом под потолком цеха оказались трубы, несомненно нужные в производственном процессе бывших соседей и абсолютно бесполезные для нас. Вполне логичное стремление срезать их к … и на … было в зародыше задавлено господином Президентом фирмы. Работяги запросили за незапланированные работы дополнительные $5000. Подобных трат смета ремонта не предусматривала, так что в приказном порядке было рекомендовано замаскировать зловредные трубы фальш-потолками и выкручиваться как хотим.
Для большинства помещений в этой части здания подобное «усекновение» было, конечно, неприятно, но не фатально. Но не для моей кладовки. Дело в том, что в моем ведении находятся два инкубатора, высота которых составляет примерно 2.20 м. Плюс сверху над ними желательно иметь порядка полуметра свободного пространства для технического обслуживания. Первое беспокойство посетило меня, когда работяги (работавшие, кстати, вполне стахановскими темпами) наметили место для опор потолка. Определенная экспериментальным путем высота помещения составила ровно 2.10.
Дальше состоялись следующие диалоги:
Я : Слушай, беда какая-то получается. Инкубаторы не влезут никаким местом.
Вице-президент : Не волнуйся, все будет в порядке. Я в самом начале работ говорил с прорабом, он сказал, чтобы мы не волновались, они все сами сделают как надо. Все влезет.
Я (днем позже) : Ты уверен, что оно действительно влезет?
Прораб : А мне-то что? Ваш вице сказал, что вы сами все втащите и установите. Так что какую высоту мне заказали, такую я и делаю.
На этом месте я поняла, что понятие РЕМОНТ интернационально и универсально. Национальных особенностей не имеет.
Тут как раз начался период летних отпусков, всевозможные мелкие начальники, отвечавшие каждый за свой маленький участок ремонта, начали исчезать на две-три недели, так что мне ничего иного не оставалось, как взять мои строящиеся комнаты под собственный контроль (раньше между мной и непосредственными исполнителями была еще куча промежуточных начальников, что вполне соответствовало известной поговорке насчет семи нянек).
В окончательном варианте диспозиция выглядела следующим образом. Собственно работяги во главе с прорабом подчиняются только Президенту, поскольку платит он. Будучи вынужденной игнорировать обычную иерархическую цепочку, я начала теребить Президента, чтобы привести свою кладовку в рабочее состояние. В итоге всего через три дня нам удалось добиться, чтобы потолки переделали, выиграв по высоте хотя бы часть комнаты. Более того, учитывая, что инкубаторы были зверски тяжелыми, Президент договорился с Прорабом, что его рабочие перевезут наших «гиппопотамов» на новое место. И тут началось самое интересное.
Во-первых, Прораб вспомнил, что изначально речь шла о шести инкубаторах, которых должны были со временем установить в этом помещении. Розеток в комнате оказалось только две. В экстренном порядке вызвали электрика, установили еще четыре розетки. Как выяснилось впоследствии, этого можно было и не делать . Все равно к щиту их никто никогда так и не подключил и они остались чисто декоративными элементами.
Во-вторых, мы обнаружили в комнате полное отсутствие водных коммуникаций, тогда как в инкубаторах есть еще и испарители (для поддержания внутри определенного уровня влажности), так что необходимы как подвод воды, так и дренаж. Вызвали водопроводчиков, они взломали часть пола, возились неделю, но установили шесть водопроводных линий и два дренажа. Замечу в скобках, что и то, и другое было мне нужно в единственном экземпляре, зато с внутренней разводкой.
Потом до кого-то дошло, что каждый гиппопотамчик весит всего-то полтонны (т.е. шесть запланированных потянут на три тонны с гаком, учитывая загрузку) и стоит на четырех ножках, площадью 2 квадратных дюйма каждая. Так что нагрузочка на пол под каждой ножкой превышает запроектированную раза этак в три. А пол всего-навсего цементный… Слава Богу, в последний момент нашлись здоровенные стальные плиты, которые подсунули под инкубаторы и нагрузку «размазали» по большой поверхности.
Саму перевозку инкубаторов я описывать не буду. Не в силах… Достаточно того, что состоялось три подхода к снаряду, причем удачным можно считать только последний, с участием спецгрузчиков-тяжеловозов (или тяжеловесов?). Для проноса техники пришлось выносить часть стены в лаборатории, а потом еще и развинчивать сами агрегаты. В общем, веселья было много… К слову, описала я всего процентов двадцать из наших ремонтных приключений.
Скоро нечто подобное предстоит Жене, поскольку его отдел – первый кандидат на расширение. На прошлой неделе работяги уже срубили старый разноуровневый пол на бывшем складе, а после праздников намереваются настилать новый. Интересно, выдержит он Женииы хромато-массспектрометры? Они ведь не худее моих инкубаторов будут.
А еще в этом году наш старшенький, т.е. Митек, поступал в колледж. У нас же в Квебеке начальное обучение шестилетнее, а потом надо переходить в среднюю школу (секондер). «Свой» секондер мы присмотрели уже давно. Собственно, это тот самый колледж, куда дети летом ходят в дневной лагерь. Нам там с самого начала понравилось, а уж когда мы и Митькой по весне сходили на день открытых дверей, восторгу ребенкиному не было конца. На экзамен мы записались еще весной, летом отправили им по почте копию Митюхиного аттестата за пятый класс и чек за оплату экзамена, а в начале октября ребенка уже пригласили на вступительный экзамен. Как оказалось, этот колледж входит в тройку лучших в Квебеке, поэтому отборочные экзамены устраивает почти за год до начала учебы. Учитывая, что конкурс составил три человека на место, экзамен проводили в три захода : суббота утро, суббота после обеда и воскресенье утро. Наш ребенок предпочел «отмучиться» в первом заходе.
Пошла с ним на экзамен я, а Женя принял «дежурство по Костику». Буквально от самых входных дверей стояла длинная цепочка преподавателей. «Здрасьте-здрасьте, как поживаете, не хотите ли кофейку?», а детишек в это время потихоньку оттесняли к лестнице и препровождали в экзаменационные аудитории. Многие семьи, кстати, пришли на экзамен в полном составе, начиная с грудных младенцев в колясках и кончая бабушками-дедушками в инвалидных креслах. Чтобы малолетние братцы и сестрицы не маялись во время экзамена, для них даже была организована специальная игровая комната.
Откушав кофейку в школьном буфете, родители отправились в актовый зал на встречу с профессурой. На протяжении двух часов нам убедительно доказывали, насколько правильно поступили наши дети, избрав именно этот колледж местом своей дальнейшей учебы. Финальный восклицательный знак поставило выступление девчушек из балетной студии колледжа. Девочки были очень трогательны, так что некоторые мамашки даже слегка всплакнули…
Чтобы предки постоянно ощущали связь со своими чадами, кураторша первого курса каждые минут двадцать прерывала доклад очередного преподавателя возгласами типа : «А сейчас ваши детишки едят яблоки, которые им раздали педагоги», или «А вот именно сейчас детей повели на экскурсию по колледжу», «А в данную минуту детям раздают бутерброды с сыром». Так что насчет состояния детских желудков родители были полностью успокоены.
По окончании лекции родителей отпустили самостоятельно побродить по колледжу в ожидании потомства. Наконец, минут за двадцать до назначенного срока, детишки начали потихоньку выползать на свет Божий. Выглядело это очень забавно. В самом просторном холле соорудили небольшую трибуну, вокруг которой сгрудились родители. Детей по одному выпускали из дверей, водружали на трибуну и вручали в руки микрофон. Ребенок объявлял во всеуслышание свое имя и напряженно вглядывался в толпу. Если в задних рядах какой-то родитель начинал радостно подпрыгивать и размахивать руками, ему сдавали потомка и переходили к следующему ребенку. Если же очередной детеныш оказывался временно бесхозным (родители еще не вернулись с экскурсии или еще где-то застряли), его загоняли в табунок таких же ожидальцев в левой части трибуны. Со стороны это, правда, слегка напоминало невольничий рынок…
Наконец из дверей выпал сине-зеленый от пережитых волнений Митек и потребовал ЕСТЬ. И МНОГО. Навернув какое-то чудовищное количество плюшек и бутербродов, ребенок поведал следующее. Экзамен состоял из четырех частей. Две первые (сочинение на тему «Почему я пришел сдавать экзамены именно в этот колледж» и математику) наш ребенок счел легкими. Зато две другие части (логика и общая эрудиция) его повергли в тихий ужас. Эти две части длились по сорок минут каждая и состояли одна из 80-ти, другая — из 85-то вопросов. Самые сложные вопросы, на Митькин взгляд, заключались в нахождении синонимов или антонимов к определенным словам. Причем выбирать нужно было из списка слов, весьма близких по смыслу.
К счастью, ждать результатов экзамена нам пришлось не слишком долго. Уже в четверг мы получили по почте огромный пакет, извещавший, что ребенок экзамен прошел и теперь от нас ожидают заполнения здоровой пачки анкет и, естественно, энного количества чеков (за запись в колледж, на нужды родительского комитета, еще на что-то, уже не помню, на что). В общем, теперь только успевай отстегивать…
Вообще, хоть в Канаде, хоть в России, а ухо надо держать востро.
Приходим мы как-то по весне домой, а нас ждет судебный приговор. И говорится в том приговоре, что за неправильную парковку и неявку в суд нам надлежит уплатить изрядную сумму штрафов и судебных издержек. Мы от такой приятной неожиданности малость обалдели, а когда обрели способность снова нормально соображать, обратили внимание на дату и место первичного, так сказать, прегрешения. Согласно документу, факт неправильной стоянки имел место в начале февраля в Доллар-Дез-Ормо (ДДО). Если учесть, что об эту пору Женя еще с койки не вставал со своей спиной, а я за рулем в жизни не сидела, пришлось заподозрить наличие у кого-то из нас двойника. Двойник, видать, был весьма шустрым, ибо ему было не лень пилить через весь остров, чтобы где-то там неправильно встать.
К тому же номер грешной машины был ну совсем почти как наш, только на одну цифру отличался. Константиныч решил первым делом дозвониться в суд и уточнить обстоятельства. В процессе разговора выяснилась и еще одна интересная деталь. По полицейским записям прегрешение совершил белый Сивик, на который наша черная Камри ну никак не похожа. Когда все эти нюансы прояснились, телефонная барышня сильно погрустнела — штраф уплыл…
Второй раз мы сильно «повеселились» уже осенью. В начале сентября гостили у нас торонтуйские друзья Марина и Саша. И занесло нас поужинать в один из местных буфетов. Сомнительный официант доверия не внушал с первых же минут, однако доверчивый Женя расслабился и решил расплатиться по кредитной карте. Официант уволок карточку далеко и надолго, заявив, что терминал у них находится в подсобке, куда посетителям хода нет. Нам это все сильно не понравилось…
Потом произошло множество более ярких событий, оттеснивших этот инцидент на дальний план. В один «прекрасный» день конца октября Женя отправился за добычей в полной уверенности, что у нас на Мастер-карде кредит больше тысячи долларов. К своему ужасу, он услышал, что транзакцию на кассе провести невозможно. Примчавшись домой и дозвонившись в банк, он осознал, что наш кредит выбран подчистую.
Путем дальнейших переговоров с головным офисом выяснилось, что накануне мы, якобы, в свое рабочее время опять направились на запад острова (эк нашего двойника все тянет в сторону ДДО), где на триста долларов отоварились в винном, потом оставили еще семьсот с гаком в зоомагазине и в довершение всего залили в свою машину бензина на сотню с лишним долларов.
Возмущенный Константиныч заявил, что к этим тратам не имеет никакого отношения. Потом он уверил Мастеркардовского менеджера, что обе наши карточки при нас, так что имеет место не утеря, а банальная подделка. Менеджер ко всему отнесся философски. Через некоторое время по почте пришли новые карточки и специальный аффидавит, в котором мы официально заявили, что перечисленных трат не совершали. Поскольку мы обнаружили подделку сами и очень быстро, ничего (даже страховых 50 долларов) нам оплачивать не пришлось. Мастер-кард сам восстановил наш кредит.
А карточку наверняка скопировали в буфете — это было единственное место, где мы выпустили ее из виду при оплате.
Фармацевтический триллер
Предупреждение 1 : глава содержит много профессиональной лексики
Глоссарий :
Assay — Анализ на содержание активного компонента
Purity test (Related substances) — Анализ на содержание примесей
Dissolution — Тест на растворимость (обычно делается параллельно на 6 таблетках, капсулах и т.п.)
Loss on drying — Тест на потерю веса при высушивании.
FDA — Food and Drug Administration (USA) — |главный руководящий и направляющий орган североамериканской фармацевтики.
Как нами с Женей уже неоднократно было подмечено, один из наиболее простых путей для внедрения бывших «наших» химиков в канадскую фармацевтическую промышленность — контрактные лаборатории. Они достаточно охотно берут новичков, предоставляют неплохую возможность освоить местный стиль работы, иногда даже получить доступ к не самым худшим приборам… Однако на этом пути есть и свои тернии. А именно — воинствующий непрофессионализм, который встречается, увы, гораздо чаще, чем этого хотелось бы. Испытать на собственной шкурке прелести так называемой «Большой Фармы» мне пока не довелось, так что речь пойдет о фирмах средних, мелких и даже очень мелких.
По роду моих занятий мне приходится, помимо всего прочего, заниматься Stability management. То есть, курировать долгосрочные клиентские проекты по контролю качества лекарств в более или менее экстремальных условиях. Вести досье, вовремя выдавать образцы на анализ, составлять сводные таблицы с результатами и т.п. Примерно год назад в воздухе повеяло новой модой — клиентам, торгующим с Америкой, срочно потребовались тренды (прогнозы поведения лекарств). FDA эти картинки любит, так что наш Самый Главный Клиент в директивной форме потребовал означенные тренды ему предоставлять в следующих ситуациях :
— по окончании каждого проекта;
— при явно выраженной тенденции к распаду, угрожающей досрочным «протуханием» лекарства;
— при приближении Assay к ВЕРХНЕЙ допустимой границе.
Последнее требование повергло меня в легкий ступор, ибо мое воображение не позволяет предположить, при каких обстоятельствах содержимое активного компонента в таблетках может вырасти процентов этак на двадцать. Мы ведь результаты рассчитываем не на грамм вещества, а на штуку (таблетку, капсулу и т.п.). Бог с ними, с жидкостями. У них хоть можно предположить усушку-утруску за счет какого-нибудь испарения… Но сушеные препараты?! Оставалось поверить, что Самый Главный Клиент открыл чудодейственный способ синтеза материи при хранении лекарств. Да в Средние Века алхимики бы удавились, чтобы выпытать его секрет…
Клиент от моих сомнений отмахнулся — дескать, сама увидишь. От проведения статистически достоверных анализов — тоже. Дорого. Таким образом, задачка мне была выставлена исключительно научная — рисовать графики и просчитывать тенденции, имея в каждый момент времени только одно значение Assay. К тому же, первую картинку клиент желал получить после третьего (в крайнем случае — четвертого) pull point (т.е. анализа) с начала проекта. Примерно с той же степенью достоверности можно было предсказывать степень стабильности того или иного лекарства, например, по форме облаков, проплывавших над нашей конторой в момент начала проекта. Или по контурам очередной лужи, учиненной техниками в коридоре.
К слову сказать, клиент действительно оказался прав. В доброй половине нарисованных мной графиков линейная регрессия благополучно превратилась в прогрессию и стремительно унеслась в заоблачные дали. Коэффициенты корреляции, правда, тоже были чудо как хороши. 0.3, например, или 0.15, или вообще 0.005. У моего самого любимого графика коэффициент корреляции попросту оказался нулевым. Так что регрессию регрессией язык в принцинпе не поворачивался назвать.
Когда первая серия подобных графиков была готова, я поняла, что отправить клиенту подобный околонаучный бред я смогу только под угрозой расстрела. К счастью, в нашей фирме имелся товарищ, именуемый Scientific Director (подпольная кличка — Усатый). Усатому полагалось вникать во все наши научные сложности и по возможности успешно их решать. На мой взгляд, его способ решения выглядел весьма специфически… Короче говоря, между нами состоялся такой диалог :
— У меня тут графики малость странные получились. Боюсь, клиент нас за подобные тренды по головке не погладит…
— Не е@#$^%^&т.
— То есть как это, не е@#$^%^&т?
— А вот так. У тебя каждое отдельное значение находится в допустимых пределах?
— Да.
— А метод валидированный?
— Валидированный.
— А ошибка в результатах какая?
— Процентов пять — шесть. А по методике должна быть не больше двух.
— Да какая разница — два, пять… Не двадцать пять же. Короче говоря, не е@#$^%^&т, значит, не е@#$^%^&т. Посылай клиенту все как есть и пусть он сам думает, как эти результаты интерпретировать.
Клиент, как ни странно, полученные результаты «скушал» с удовольствием и потребовал продолжать в том же духе. Между прочим, пост он занимал ни много ни мало Директор QC/QA, и, как и наш Усатый, гордо подписывал свои письма Имярек Такой-то, Ph.D.
Спустя несколько месяцев тот же клиент озадачил меня следующей нетривиальной просьбой. На сей раз ему потребовались тренды не только Assay, но и Related Substances, Dissolution и Loss on Drying. Никакие разумные доводы на него не подействовали, аргумент, что FDA, куда направлялись эти документы, нас всех за подобное шаманство просто засмеет — тоже. Пришлось рисовать. Поскольку в тесте Dissolution в каждый момент времени имелось шесть индивидуальных результатов, полученных на шести единицах лекарства, клиент пожелал, не мудрствуя лукаво, брать среднеарифметическое значение и все тут.
С Related Substances получилось и того лучше. При подобном типе анализов результаты частенько выражаются не в точных цифрах, а в значениях типа меньше (или не больше) такой-то величины. Естественно, подобные относительные значения я в расчет не принимала, а графики строила только по точным значениям, ежели таковые имелись. Понятное дело, при таком подходе не все моменты времени получали свое отражение на диаграмме. «Знаешь что, — сказал клиент, — Это все неплохо, но я хочу, чтобы ты и остальные значения включила тоже.»
— Но ведь это невозможно физически!
— Не важно. Делай, как сказано, а остальное тебя не касается.
Проклиная в душе капиталистические отношения, я в очередной раз перерисовала графики. Несчастный Эксель просто сошел с ума, когда от него потребовалось изобразить тренд по такой мешанине результатов. Относительные значения он предпочел считать отрицательными, так что кривую результатов залихорадило, как температуру тифозного больного. Вопреки всем моим ожиданиям, клиент полученными картинками остался доволен. Его не смутило даже то, что, согласно графикам, половину времени его примеси находились в области отрицательных значений масс (!), а линейная регрессия демонстрировала стремительное самоочищение препарата от примесей по мере старения.
— Вот видишь, все получилось отлично! — резюмировал он, получив по факсу очередную пачку подобной макулатуры. В этот момент я четко осознала, что ради спасения собственной психики работу, пожалуй, стоит поменять. Черт его знает, что дальше потребуется этим заказчикам? А черт действительно не подвел и вскоре на нас рухнул Великий Свечной Проект.
Суть проекта заключалась в том, что Самый Главный Клиент делал на нашей фирме анализ своих свечек от высокой температуры и всяких пищеварительных проблем. С какой-то радости FDA потребовала, чтобы свечи обязательно проверяли на растворимость в водной среде. Какой физиологический процесс это должно было изображать, я не знаю, но тест делать пришлось. До поры до времени дела шли хорошо, потом Клиент сменил сырье и началась свистопляска.
Свечки перестали растворяться. Причем никакой закономерности в их поведении установить было невозможно. Иногда в приборе оставалась нетронутой одна штука, иногда несколько, а иногда растворялись все…
Сначала Клиент никак не мог поверить, что причина не в косоруких лаборантах, а в продукции как таковой. Мы десятками делали повторные тесты, а результат оставался прежним. Тогда настало время Эксперимента. Клиент снабдил нас детальным планом, какие дополнительные возможности мы должны исследовать. Помимо прочего, от нас требовалось изменить состав жидкости для растворения, добавив к ней минеральное масло и жидкое мыло. Температуру процесса также следовало установить на разных приборах с инкрементом в две десятых градуса, чтобы уяснить, что лучше, 37.0 или 37.2, или вообще 37.6, и зафиксировать эту температуру как единственно приемлемую для употребления свечей.
Среди лабораторного народа начались нехорошие смешки на тему, что в инструкции к данному продукту будет сказано «Применять одновременно с мыльной клизмой и сидя на горячей батарее».
А дальше случился апофеоз. Клиент повелел купить цифровую видеокамеру, дабы увековечить процесс нерастворения свечей. Камера была куплена, установлена в нужном ракурсе, и съемка завертелась. При этом обнаружилась любопытная деталь. Если свечка не попадала под прицел камеры, она себе преспокойненько лежала и не думала растворяться. Но стоило нашему доблестному оператору на эту свечку нацелиться, как она исчезала в считанные секунды.
Добрый Константиныч предложил продавать свечки в комплекте с видеокамерой и рекомендовать пациентам снимать на пленку весь процесс употребления данного препарата.
А я поняла — все. Больше не могу, пора сваливать…